|
Рассказ на тему "Студенты" добавлен: 04/11/2018 ПРОСНИСЬ И ПОЙ! (фрагмент)Андрею Никита понравился сразу — с первого взгляда… впрочем, Никита на свадьбе понравился всем: живой, открытый, совершено не комплексующий, Никита естественно и органично вписался в веселящуюся компанию, как если б он был не школьником-одиннадцатиклассником, а таким же беспечным студентом, как все остальные гости… и Андрей, то и дело незаметно глядя на Никиту с чувством лёгкого томления, не мог даже подумать — не мог предположить — что э т о может случиться… что это не просто случится, а получится так упоительно, так обалденно хорошо! Никаких шансов у Андрея не было: Никита был братом Игоря, был школьником, приехал с родителями, причём приехал на ничтожно короткий срок… а с учетом того, что сам Андрей в вопросе своих сексуальных пристрастий был крайне осторожен, шансы у Андрея были нулевые — никакие; и даже тогда, когда Никита устроил глупый скандал в общежитии и Игорь попросил Андрея, чтоб тот забрал Никиту к себе, чему Андрей в душе не мог не обрадоваться, шансов у него, у Андрея, не прибавилось, потому что Никита явно не относился к тем парням, кто хочет или готов окунуться в голубой секс, а при таком раскладе любое тематическое движение или даже слово со стороны Андрея могло быть чревато скандалом со всеми вытекающими последствиями, чего Андрей не мог допустить в принципе: никто не знал — никто не догадывался — о тайной склонности Андрея… какие могли быть шансы в такой ситуации? Никаких шансов не было… разве что можно было попробовать сделать так: дождаться, когда пьяный Никита уснёт, и, проверив крепость его сна — убедившись, что спит он крепко, осторожно полапать его, поласкать и пощупать, пососать у него, у спящего, член, привычно кончив при этом в кулак, но так Андрей никогда не делал — сексуального опыта со спящими у Андрея не было… да и потом, какое в этом удовольствие? Минимальное удовольствие — мизерное… И потому, когда пьяный Никита шел к Андрею домой, Андрею казалось, что жизнь смеётся над ним — искушает его, не давая ему никакого шанса на полноценный — взаимный — кайф… это был замкнутый круг: Андрей, шагая рядом с Никитой, хотел секса с Никитой — и в то же время боялся, что Никита воспримет это в штыки… и хотя Никита не был похож на примитивного гопника — существо с одной, но «правильной» извилиной, тем не менее его неожиданная выходка в общаге, которая, кажется, удивила даже Игоря — старшего брата, явно свидетельствовала о связанной с возрастом совершенной непредсказуемости, чреватой возможностью мгновенно возникающей агрессии, не воспринимающей никаких разумных доводов-аргументов, что делало и без того ничтожные шансы Андрея на взаимный секс практически нулевыми. А получилось всё — сложилось-склеилось — неожиданно легко и потому совершенно естественно… всё получилось само собой! Андрей, разложив для Никиты кресло-кровать, спросил Никиту, пойдёт ли он перед сном в душ… и хотя в этом вопросе-предложении не было ничего необычного — он, Андрей, застелил чистую постель, тем не менее вопрос этот имел для Андрея своё, глазу не видимое значение: душ подразумевал обнаженность, которая таким образом, то есть в контексте принимаемого душа, становилась добровольной и естественной, что, в свою очередь, могло стать первым шагом на зыбком пути сближения… потому и спросил Андрей Никиту — поинтересовался у Никиты, пойдёт ли тот в душ. «А нахуя?» — спросил Никита. «Ну, мало ли… откуда я знаю, как ты привык? — рассмеялся Андрей, пожимая плечами. — Моё дело предложить, а там — как знаешь… полотенце тебе я дам». «Давай!» — неожиданно проговорил Никита и, стараясь выглядеть деловито, тут же начал раздеваться: стянул через голову пуловер, снял рубашку… затем он расстегнул ремень на джинсах, и джинсы сами собой съехали по его ногам вниз; Андрей стоял рядом — смотрел, как Никита раздевается… на свадьбе Андрей не пил мало, и потому он был почти трезвым; а Никита был пьяным конкретно, — пока они ехали в общежитие, пока общались с вахтёршей, пока шли на квартиру к Андрею, Никита ещё как-то держался, и только когда Никита стал раздеваться, Андрей понял, что пьян Никита — в хлам; стянув с себя джинсы, Никита, не раздумывая, вслед за джинсами спустил с себя трусы — и Андрей, молча наблюдавший за процессом раздевания, невольно затаил дыхание: Никита стоял перед ним голый — стройный, ладный, желанный… толстый длинный член, каким он бывает у парней в пору роста, полуоткрытой головкой мясисто — внушительно — свисал вниз, и яйца в мошонке были крупные, рельефно выпуклые… волосы на лобке, иссиня-черные, показались Андрею шелковистыми, — волосы росли над членом не треугольником с уходящей вверх дорожкой, а росли густым ровным полукругом, образуя над членом подобие нимба… укомплектован Никита был классно! Нестерпимо захотелось протянуть руки — привлечь Никиту к себе, и только усилием воли Андрей удержал себя от подобного шага, — скользя взглядом по телу Никиты, Андрей почувствовал, как у него стремительно затвердевает член — наливается сладостно саднящим зудом… а Никита словно не ощущал своей наготы — Никита стоял совершенно голый, не испытывая ни малейшего смущения, и в этом отсутствии смущения не было ничего наигранного, на что-то намекающего или, тем более, провоцирующего, — отсутствие смущения было естественным, как если бы Никита был в комнате один… «Андрюха… завтра я пойду в общагу — упокою вашу долбаную вахтёршу… ты пойдёшь со мной, Андрюха? Мы, бля, их всех на пол положим… где моё полотенце?» — проговорил Никита, не замечая, каким взглядом Андрей его, голого, рассматривает… А посмотреть было на что! Никита был невысокий, крепко сбитый, ладно сложенный — и в то же время он был по-юношески грациозный, стройный, изящно гибкий… «Полотенце? В ванной… — отозвался Андрей. — Идём!» Никита, выходя из комнаты — направляясь в ванную, повернулся к Андрею задом, и Андрей, тут же скользнувший взглядом по Никитиным ягодицам, почувствовал, как жаром полыхнуло в напряженном члене… у Никиты была классная попка! Небольшая, сочная, матово-белая… обалденная была попка! «Никита, вот полотенце… — Андрей достал из шкафчика, вделанного в стенку, чистое махровое полотенце. — Вот, Никита… воду регулируй — как ты любишь… сам помыться сможешь?» — «Смогу!» — «Ну, давай… обмывайся». А что Андрей ещё мог сказать — что он мог сделать? Член у Андрея, оттопырив брюки, стоял несгибаемым колом… оставив дверь в ванную открытой, Андрей метнулся в комнату — торопливо собрал разбросанные по полу Никитины вещи, затем, чутко вслушиваясь в шелест льющейся воды, рывком снял с себя пиджак, одним движением ослабил-сорвал галстук, через голову, расстегнув пару верхних пуговиц, стянул рубашку и уже расстегнул ремень на брюках, чтоб сменить брюки на шорты, как вдруг из ванной комнаты донёсся грохот, и вслед за грохотом раздался протяжный Никитин мат: «Бля-а-а… ебать мой хуй!», — придерживая рукой спадающие брюки, Андрей метнулся из комнаты в ванную… опираясь руками о края ванны, Никита пытался встать. «Никита, чего ты… что случилось?» — Андрей замер в дверном проёме, держа руками спадающие брюки. «Упал, — коротко отозвался Никита. — Поскользнулся… ёбнулся, Андрюха… но — не разбился», — Никита, глядя на Андрея снизу вверх, пьяно рассмеялся. «Блин… тебя одного оставить нельзя! Сейчас, Никита… я помогу тебе — подожди!» — Андрей, выпустив из рук брюки, подхватил Никиту подмышки, и брюки, складываясь гармошкой, тут же упали с Андрея вниз, — белые трусы Андрея, оттопыренные выпирающим вперёд колом, оказались на уровне Никитиного лица, но Никита на это не обратил внимания — Никита смеялся, пытаясь встать: «Андрюха, прикинь… я упал… прикинь, какой я пьяный… ебать мой хуй… я не пьяный, Андрюха… я пьяный в жопу!» Никита весело смеялся, и это не могло не придать Андрею решительности, — скрывающий свои сексуальные предпочтения, Андрей привык быть осторожным, всегда контролирующим свои эмоции, но сидящий на дне ванны голый Никита беспечно смеялся, тем самым невольно подталкивая Андрея быть более раскованным — более предприимчивым… поднимать Никиту на ноги, стоя сбоку, было неудобно, и Андрей, торопливо освободившись от брюк, в следующую секунду оказался в ванне стоящим против Никиты; тело Андрея вмиг намокло под струями воды, и белые трусы его, обретя телесный цвет, обтекаемо прилипли к телу, очертив контуры выпирающего из них члена; «Андрюха… у тебя что — стояк? — Никита, глядя на внушительно вытянувшийся вперёд бугор, на секунду замолк, но уже в следующую секунду, истолковав эрекцию Андрея на свой лад, довольно засмеялся. — Давай, Андрюха… обмываемся по-быстрому и — зовём их… да? Зовём их… ебать мой хуй!» «Кого мы зовём?» — опешил Андрей. «Ну, этих… девчонок зовём… которые, бля, по вызову… зовём?» «Вставай!» — Андрей невольно улыбаясь, потянул Никиту за руки, поднимая его со дна ванны. «Андрюха… ты знаешь, куда нам звонить? Давай… обмываемся быстро… хуля ты в трусах? Снимай, бля… снимай трусы — обмываемся и… вызываем девчонок!» «И в самом деле… хуля я в трусах?» — поддакивая Никите, Андрей рывком стянул с себя трусы, и член его, пламенея сочной открытой головкой, тяжеловесно дёрнулся вверх… но Никита не обратил на это внимание — Никите было шестнадцать лет, он был пьян, а потому мысль о девчонках, произнесённая вслух, всецело завладела его сознанием. «Андрюха… одну тебе, а одну мне… двух нам хватит! Андрюха… я блондинку хочу… или брюнетку — мне без разницы… ты сам, Андрюха, какую хочешь?» Андрею, чей член распирало от возбуждения, хотелось Никиту, стоящего в полуметре, — Андрею хотелось обнять Никиту, прижать его к себе, стиснуть ладонями его попку… «Никита, какие девочки? У тебя не стоит… какие могут быть девочки?» — отозвался Андрей, скользнув взглядом вниз, на Никитин член, и Никита тут отреагировал на слова Андрея с пьяной запальчивостью: «У кого не стоит? У меня не стоит? Смотри… у меня всегда стоит! — опустив голову вниз, Никита пальцами правой руки приподнял член. — Смотри… хуля, бля, не стоит… — Никита уверенно, ничуть не стесняясь стоящего рядом Андрея, обнажил головку мягкого и вместе с тем упруго налитого соками юности члена. — Смотри… — член Никитин, длинный и толстый, был похож по форме на аппетитную сосиску, как это часто бывает у парней в пору их стремительного взросления… крайняя плоть, заворачиваясь рубцом, сместилась к основанию, обнажив красивую алую головку. — Смотри… две секунды, и он готов… вызываем девчонок! — Никита, обхватив член ладонь — сжав стремительно твердеющий член в кулаке, быстро задвигал правой рукой, сосредоточенно глядя на эту вполне привычную для него манипуляцию. — Звони, Андрюха… смотри… я готов!» И действительно, Никита был готов: член, за считанные секунды превратившийся из мясисто-упругого в несгибаемо-твёрдый, распирал Никитин кулак своим более чем приличным размером… разжав кулак, Никита самодовольно проговорил: «Не меньше, чем у тебя… звони!» Они, школьник и студент, стояли друг против друга под струями теплой воды, оба возбуждённые, оба жаждущие — желающие… но желания их были различны, и в этом была проблема: Андрей хотел секса с Никитой, в то время как сам Никита, не предполагая никаких альтернатив, хотел секса с блондинкой… или с брюнеткой, — Никите было без разницы, какого цвета волосы будут между ног… между ног — у девчонки, — явно не Андрея хотел Никита! Ну, и что Андрею было делать? Они стояли друг против друга — стояли в полуметре один от другого с возбуждённо торчащими членами, но разделяли их не эти полметра, а разделяла их пресловутая «ориентация»… и даже не «ориентация» — не предпочтение сексуального партнёрства, границы которого могут быть зыбки и расплывчаты, а уголовно-церковное представление о партнёрстве, где граница между «правильным» и «неправильным» тупо окостенела на уровне дремучего средневековья… что было делать? Обнять Никиту, прижать его к себе — это было бы так естественно в ситуации их обоюдного возбуждения, но Андрей медлил, с трудом удерживая себя от подобного шага-движения в сторону Никиты… прижать Никиту к себе, обнять его — и в ответ получить реакцию, обусловленную извращенным пониманием секса как такового? За всё это время, что они были вдвоём, Никита не сделал ни одного гомофобского выпада — ни прямо, ни косвенно не обозначил своего негативного отношения к однополому сексу либо тем, кто секс такой предпочитает, и это не могло не обнадёживать Андрея… и вместе с тем — где была гарантия, что реакция Никиты будет адекватна природе, а не замшелым догмам, которые, быть может, уже успели прорасти в сознании парня своими ядовитыми корнями, исказив его представления о том, что в сексе делать «можно», а что делать в сексе «нельзя»? Не было у Андрея такой гарантии… «Андрюха… хуля мы мокнем? Я уже обмылся — я готов… хуй, бля, стоит — не хуже твоего… давай… девчонок, бля, вызываем!» — говоря это, Никита качнулся в сторону, пытаясь вылезть из ванны, но вместо этого его повело назад, и он наверняка бы грохнулся снова, если б Андрей, стремительно протягивая руки, не успел Никиту удержать… это произошло само собой: удерживая Никиту — не давая парню упасть, Андрей рывком притянул его к себе, тем самым прижимая его тело к телу своему… всё получилось более чем естественно, так что даже лукавый моралист, окажись он случайным свидетелем этой сцены, не смог бы бросить Андрею упрёк в том, что голый Андрей притянул — прижал — голого Никиту к себе «с целью дальнейшего развращения». «Никита, блин… не падай! Держись на ногах… — Андрей, удерживая Никиту, одной рукой перехватил его поперёк спины, в то время как другая рука непроизвольно скользнула на Никитины ягодицы. — Держись за меня… руками… руками меня обхвати!» Говоря это, Андрей надавил ладонью на Никитины ягодицы, плотней прижимая Никиту к себе… и голый Никита, соприкоснувшись с голым Андреем, не дёрнулся от Андрея в сторону, не стал Андрея отталкивать, — податливо вжавшись пахом в пах Андрея, Никита вскинул руки вверх — обхватил Андрея за шею… не обнял, а послушно обхватил Андрееву шею, положив свои руки Андрею на плечи — никак не реагируя на то, что тела их с напряженно торчащими членами плотно прижались одно к другому… он, Никита, вообще не обратил на это никакого внимания! Между тем, Андрей, прижимая Никиту к себе — чувствуя животом горячий, напряженно твёрдый Никитин член, невольно двинул вперёд бедрами — скользнул своим твёрдым, сладостно залупающимся членом по животу Никиты, одновременно круговым движением ладони скользя по Никитиным ягодицам… это были вполне откровенные — внятные и понятные — движения, на которые Никита снова никак не отреагировал… то есть, Никита отреагировал, но отреагировал по-своему: «Андрюха… хватит нам мыться — звоним девчонкам… трахаться, бля… хочу трахаться! Девчонок зовём — трахаться будем…» — он, Никита, зациклившись на девчонках, Андрея явно не воспринимал в качестве возможного сексуального партнёра, в то время как Андрей, лаская ладонью Никитину задницу, с каждой секундой — с каждым движением бёдер — был в выражении своих чувств все откровеннее и откровеннее, — тиская покорно стоящего Никиту, сладострастно прижимая его к себе, Андрей возбуждённо рассмеялся: «Никита… какие девчонки — где мы их возьмём?» «Вызовём… по телефону вызовем! — отозвался Никита, позволяя Андрею себя лапать, ласкать и тискать, но при этом по-прежнему не делая со своей стороны никаких ответных движений. «Чтоб девчонок вызывать… чтоб их заказывать, нужны деньги… а у меня сейчас денег нет… обойдемся без них, Никита… без девчонок обойдёмся!» — Андрей, говоря это, вдавил-утопил указательный палец между Никитиных ягодиц — подушечкой пальца нащупал туго стиснутое Никитино очко… «Андрюха, блин… что ты делаешь? — засмеялся Никита, сжимая ягодицы. — В жопу пальцем лезешь… у меня, бля… у меня есть деньги — есть мои деньги у Игоря…» «Ага… сейчас ты Игорю позвонишь — скажешь ему, чтоб он твои деньги тебе привёз… вот он обрадуемся!» — Андрей, тихо смеясь, скользнул губами по Никитиной шее, по подбородку… и губы Андрея прижались к губам Никиты, — Андрей жарко и страстно засосал Никиту в губы, одновременно с этим не прекращая ласкать указательным пальцем туго стиснутое Никитино очко… И снова Никита повёл себя нетипично… было б понятно, если б Никита рванулся от Андрея прочь, не позволяя Андрею целовать себя в губы, — такая реакция была бы вполне объяснимо замшелыми, но ещё бытующими представлениями о невозможности — недопустимости — для парня подобных «нежностей»; было бы понятно и естественно, если б Никита ответил Андрею встречной — взаимной — активностью… и то, и другое было бы и понятно, и объяснимо! А Никита… лаская Никите пальцем очко, целуя Никиту взасос, Андрей энергично тёрся о Никиту возбуждённым членом, а Никита оставался безучастным — словно всё это к нему не имело никакого отношения! Он не вырывал изо рта Андрея своих губ — и вместе с тем он не делал никаких жестов-движений, свидетельствующих о его готовности к сексу… он просто стоял, позволяя Андрею ласкать-целовать себя, и не более того… нетипична была реакция Никиты! Наконец, оторвавшись от Никитиных губ, Андрей отвёл назад голову — посмотрел Никите в глаза, желая во взгляде Никиты найти ответ на вопрос, почему он, Никита, не противясь ласкам, вместе с тем не проявляет ни малейшей активности сам… это было Андрею непонятно. «Андрюха… я хочу ебаться! Давай, бля… давай девчонок вызовем — позовём девчонок… давай, Андрюха… позвоним давай!» — возбуждённо проговорил Никита, никак не акцентируя своё внимание на действиях Андрея. «Где мы их возьмём, девчонок этих? У меня, Никита… у меня даже номера телефона нет, куда можно сделать заказ… нет телефонного номера! И денег нет… зачем нам девчонки, Никита?» — рассмеялся Андрей, мысленно удивляясь Никитиной зацикленности исключительно на девчонках — на одних девчонках… в таком упрощенном понимании секса была какая-то ущербная простота, свидетельствующая о душевной наивности Никиты, — на фоне словесной бравады такая наивность выглядела прикольно, смешно. «Как нет телефонного номера? — искренне удивился Никита. — Давай, бля… давай на «горячую линию» позвоним… или в «справочную» — там должны номер знать… номер, чтоб позвонить — чтоб девчонок вызвать…» Андрей смотрел на Никиту, вдавив ладони в Никитины ягодицы, и во взгляде Андрея бушевало чувство предвкушения, — член Андрея, вдавленный в Никитин живот, гудел от сладко распирающего избытка молодого напряжения… и Андрея, возбужденно и весело глядя Никите в глаза, так же весело и возбуждённо подумал, что сейчас он мог бы запросто кончить от одного лишь трения о Никиту — и Никита, зацикленный на девчонках, ничего бы не заметил… смешно! «Никита… не говори глупости — никуда мы звонить не будем… зачем нам звонить, Никита? Сейчас ещё раз ополоснёмся… и — без девчонок… сами — без девчонок… повернись, Никита… повернись ко мне задом — ополосни член… никуда мы звонить не будем!» Говоря это, Андрей развернул Никиту в ванне — и, одной рукой удерживая пошатнувшегося Никиту поперёк груди, ладонью другой руки обхватил напряженно торчащий Никитин член, одновременно прижимаясь к Никите сзади — сладострастно вдавливаясь в Никитины ягодицы членом своим… У Никиты был классный член! Ничуть не искривлённый — не изогнутый ни вправо, ни влево, как это сплошь и рядом встречается у парней, чьи члены, как правило, искривляются вправо-влево от интенсивной мастурбации; длинный и в то же время достаточно толстый, упруго устремлённый вверх подобно стволу крупнокалиберной пушки, член у Никиты венчался сочной алой головкой, по форме напоминающей крупную, в рот просящуюся ягоду клубники, — обхватив Никитин член ладонью — сжав его в кулаке, Андрей плавно задвигал рукой, плотнее вжимаясь пахом в Никитины ягодицы… ах, какой это был кайф! С наслаждением вдавливаясь напряженно-твёрдым членом в расщелину между сочными, упруго-мягкими полушариями Никитиных ягодиц, Андрей с наслаждением дрочил Никите член, пальцами другой руки теребя у Никиты сосок… «Андрюха, блин… ты что делаешь? — пьяно засмеялся Никита, глядя вниз — на руку Андрея, ритмично скользящую вдоль ствола. — Ты, бля, чего… ты чего меня доишь? Так я и сам могу… сам могу, когда захочу… я ебаться хочу, Андрюха! Давай, бля… давай позвоним — позовём девчонок!» «Мы без девчонок, Никита… без них обойдёмся!» — отозвался Андрей, целуя Никиту в шею. «Как обойдёмся?» — проговорил Никита, сосредоточенно глядя на руку Андрея. «А ты подумай… подумай сам! — Андрей, двигая бёдрами — скользя вдоль расщелины сладко залупающимся членом, почувствовал, как Никита от удовольствия непроизвольно сжал, стиснул ягодицы. — Ну, Никита, что… обойдёмся без них — без девчонок?» «Бля… так, без девчонки, я сам могу… я ебаться хочу! Ебаться… хочу ебаться, а не дрочить!» «Будешь, Никита… будешь ты сейчас ебаться!» — горячо выдохнул Андрей, с силой прижимая Никиту к себе. «Как без девчонки я буду ебаться?» «Легко! — Андрей, оторвавшись от Никиты, резко развернул Никиту лицом к себе. — Легко, Никита… никаких девчонок нам не потребуется — мы без девчонок сейчас… без девчонок попробуем! Сами — без них…» «Хуля, бля, сами… как, бля, сами мы это сделаем — без девчонок? Я не дрочить хочу — я хочу трахаться… хочу ебаться!» — последние два слова Никита почти выкрикнул, и в этом выкрике, точнее, в той интонации, с какой Никита эти два слова выдохнул-проговорил, было всё: и возбуждение, и пьяная бравада, и неподдельное сексуальное желание, мощно распирающее юное тело… он, Никита, хотел — хотел сильно, безоглядно, по-настоящему; хотел, совершенно не скрывая своего хотения, и оставалось лишь удивляться, как до сих пор он не смог понять, не смог почувствовать-осознать, что простейшее решение его проблемы может быть найдено в лице стоящего рядом Андрея — тоже голого, не менее возбуждённого… как вообще — при таком раскладе — можно было этого не понимать? «Никита… сами — это значит сами… без девчонок — ты и я… натянем друг друга — перепихнёмся, и все дела! — Андрей проговорил это с улыбкой, и вместе с тем он проговорил это уверенно и напористо, проговорил убедительно — проговорил, весело глядя Никите в глаза; за всё время, что они находились в ванной комнате, Никита никак не отозвался на более чем откровенные ласки Андрея, и вместе с тем эти ласки со стороны Андрея он, Никита, ни в какой форме не пресёк и не отверг — Никита вообще не сделал никаких ответных движений, а потому Андрей, не совсем понимая такое невнятное поведение Никиты, высказал своё предложение умышленно прямолинейно и вместе с тем легко и весело, как если бы разговор шел о каком-то малозначащем пустяке. — Мы, Никита, вдвоём… мы с тобой вдвоём покайфуем — без девчонок… без них обойдёмся… друг друга трахнем — попробуем секс в таком варианте… да?» Они стояли друг против друга, оба голые, оба возбуждённые: оба — с крупными, сочно залупившимися членами, напряженно вздёрнутыми вверх… они оба — Андрей и Никита — были симпатичными и стройными, и было что-то неестественное и несуразное в том, что они, оба жаждущие наслаждения, до сих пор ещё не вкусили взаимно сладкий нектар однополой любви… что-то было в этом противоестественное — в том, что они, до предела возбуждённые, до сих пор ещё не лежали в постели, с упоением лаская друг друга, — Андрей, проговорив «да?», впился в Никиту чутким взглядом… пьяный Никита мог сейчас произнести в ответ «да», тем самым подтверждая своё согласие на взаимный секс, а мог ответить Андрею «нет», и тогда ситуация в один миг могла стать непредсказуемой, — совершенно не зная, что у школьника Никиты в голове, Андрей напряженно замер, стараясь уловить в выражении Никитиных глаз малейшее изменение… секунду-другую Никита стоял молча — никак не реагируя на слова Андрея, и Андрей видел по взгляду Никиты, как Никита медленно — словно первоклассник, читающий по слогам — осмысливает услышанное, — Андрей мысленно приготовился всё обратить в шутку, если Никита вдруг возмутится — поведёт себя неадекватно… фиг знает, какие у него, у Никиты, представления об однополом сексе! Андрей Никиту здесь, в ванной, уже целовал взасос — сосал в губы, страстно обнимал его, лапал и щупал, сзади и спереди сладострастно тёрся об него своим возбуждённым членом, но ведь пьяный Никита мог всё это воспринимать не как прелюдию к сексу, а как ничего не значащую шутливо-эротическую возню, к настоящему сексу не имеющую никакого отношения… эта мысль-догадка возникла у Андрея внезапно — возникла после того, как он, Андрей, уже проговорил Никите «натянем друг друга», — потому-то Андрей и напрягся, не зная, как т е п е р ь отреагирует Никита — как поведёт он себя, вдруг поняв-осознав, что тисканье может иметь вполне конкретное продолжение… И Никита отреагировал — ответил… не говоря Андрею ни «да», ни «нет» — хлопнув мокрыми ресницами, Никита произнёс, чуть растягивая слова: «Андрюха, ты что… ты — голубой?» — при этом в голосе Никиты не было ни испуга, ни смятения, ни радости, ни огорчения… в голосе Никиты было даже не любопытство, а была лёгкая озадаченность, как если бы он, Никита, летним днём встретил на улице человека в валенках… типа: а чего он в валенках? «Никита… при чем здесь ориентация? — лицо Андрея расплылось в улыбке, и было от чего: Никита не только не дёрнулся прочь, но, кажется, сама мысль о каком-либо дерганье не возникла в Никитиной голове. — Голубые, Никита… голубые — это те, кто с девчонками не хочет в принципе… кто не может с девчонками, а может и хочет только с парнями — это и есть голубые. А все остальные парни могут запросто и с девчонками, и с парнями… кайф, Никита, здесь не имеет цвета. Были б сейчас у нас деньги, мы б с тобой вызвали девчонок… ну, а нет девчонок — можно и без них… ты что — никогда не пробовал с парнем?» Андрей произнёс свой вопрос с чувством лёгкого удивления, тем самым желая подтолкнуть Никиту к мысли об обыденности подобного траха… а с другой стороны, Андрей ведь не особо и лукавил, демонстрируя Никите своё удивление, поскольку в действительности трах между парнями — не такая уж и редкость, как иные православные об этом думают. «Никогда», — отозвался Никита таким тоном, как если бы Андрей его спросил, не видел ли он, Никита, инопланетянина… никогда он не видел инопланетянина! — Никита произнёс своё «никогда» с той интонацией, с какой принято отвечать на вопросы заведомо риторические. «Никогда? — переспросил Андрей, и в голосе его вновь прозвучало лёгкое удивление. — Тем более, Никита… сейчас мы с тобой это попробуем — покайфуем друг с другом… легко! В сексе, Никита, нужно быть гибким — универсальным… соображаешь, о чём я говорю?» И — не дожидаясь Никитиного ответа, Андрей вновь притянул Никиту к себе: обхватив ладонями Никитины ягодицы, Андрей с силой, с наслаждением вдавил твёрдо выпирающий пах Никиты в пах свой, точно так же выпирающий несгибаемо твёрдым членом, одновременно с этим вбирая в горячий жаждущий рот Никитины губы… Никита, не противясь и не возражая — податливо вжавшись всем телом в тело Андрея, в тот же миг обхватил ладонями ягодицы Андрея… они снова стояли, плотно вжимаясь друг в друга, снова Андрей целовал Никиту взасос, но теперь Никита уже не был безучастен к происходящему: отдав свои губы во власть страстных, горячих, энергично сосущих губ Андрея, Никита с не меньшим, чем Андрей, сладострастием лапал-тискал Андреевы ягодицы, скользил ладонями по Андреевой спине, обнимал Андрея за плечи, и вновь… вновь опускал руки вниз, с наслаждением вжимая ладони в упруго-сочные полусферы Андреевой попки… блин, в самом деле можно было… вполне можно было обойтись без девчонок — легко! Стоя под струями тёплой воды, два парня, студент и школьник, какое-то время с упоением ласкали, лапали друг друга, целуясь взасос — сладострастно вжимаясь друг в друга напряженно гудящими членами, они с наслаждением ласкали один одного руками, скользящими по спине, по плечам, по упругим ягодицам… это был кайф! Сверху струились тёплые нити воды, и они под этими струями стояли и целовались — жадно и страстно, неутолимо целовались… Ну, а дальше… а что дальше? При таком развитии событий дальше произошло то, что не могло не произойти, — останавливаться на полпути было бы и нелогично, и неестественно, и даже глупо… да и с чего бы они останавливались на полпути — от какого недосыпа? Они вылезли из-под душа, и Андрей, вытирая Никиту полотенцем, снова целовал Никиту в губы… потом, сев на корточки — держа Никиту за бёдра, Андрей без всяких предисловий взял Никитин член в рот, причём сделал он это легко и непринуждённо, ни на секунду не сомневаясь в правильности своего желания, и возбуждённый Никита, нисколько не удивившись такому повороту событий — содрогаясь от наслаждения, буквально через минуту едва не кончил Андрею в рот; «Не спеши, Никита… — Андрей успел вовремя оторваться от члена, не давая Никите разрядиться. — У нас вся ночь впереди…» «Бля, теперь я…» — без тени сомнения в голосе проговорил Никита, нетерпеливо опускаясь на корточки; он обхватил горячими губами залупившуюся головку Андреева члена — энергично задвигал головой, скользя округлившимся ртом по стволу, и Андрею пришлось пару раз поморщиться, пока Никита приноровился — приспособился… едва почувствовав приближение оргазма, Андрей тут же извлёк член изо рта Никиты, снова повторив-проговорив: «Не спеши, Никита… не спеши!» «Как голубые… бля, как голубые! Мы — голубые! — пьяно смеясь, резюмировал Никита, тыльной стороной ладони вытирая мокрые губы. — Андрюха… хочешь в жопу? Давай… я в жопу хочу! В жопу, бля… в жопу тебя выебу! Хочешь?» — глядя на Андрея снизу вверх, Никита проговорил это так легко и естественно, что Андрею на какой-то миг показалось, что всё то время, что они были в ванной, Никита искусно прикидывался — умело изображал из себя ничего не понимающего школьника, и вот теперь, отбросив маску сексуальной наивности, он предстал во всеоружии своего бушующего желания… причём, Никиту нисколько не смущало то, что Андрей был старше — лет на пять или на шесть Андрей был старше… а впрочем, всё это была фигня — кто старше, а кто младше; единственное, что Андрея немного коробило, это то, что Никита постоянно матерился — говорил матом, — сам Андрей не матерился в принципе, точнее, делал это очень редко — в исключительных случаях… впрочем, и это была фигня, — Никита не просто был готов трахаться, а трахаться хотел — хотел откровенно, искренне, без ужимок, без мути сомнений, и это было для Андрея главное… это было главное! «Андрюха, давай… я тебя в жопу… в жопу тебя выебу!» — вновь повторил Никита, пытаясь встать на ноги; он проговорил это с той же самой настойчивостью, с какой до этого он говорил, что хочет трахнуть девчонку — блондинку или брюнетку, — объект вожделения сменился, а накал желания остался тем же. «Никита… а ещё пососать — не хочешь?» — отозвался Андрей, приближая сочно багровеющую головку своего напряженно торчащего члена к Никитиным губам. «Хочу… я всё хочу!» — уверенно — ни на миг не задумываясь — выдохнул Никита и тут же, подтверждая свои слова конкретным действием, вновь жадно обхватил раскрывшимися губами багрово-сочную головку Андреева члена… сосать Никита не умел — сосал он плохо, то и дело задевая нежную плоть обнаженной головки зубами, отчего Андрей то и дело морщился, но не это было главное… техника сосания — дело наживное, — не это было главное! Глядя, как Никита сосёт — как он нанизывает свой рот на член, Андрей кайфовал прежде всего от самой мысли, что так сказочно всё сложилось… просто сказочно всё получилось — обалденно сказочно! Ни в кафе, где Андрей то и дело бросал никем не замечаемые взгляды на юного Никиту — весёлого симпатичного парня, без напряга веселящегося на свадьбе старшего брата, ни в такси, когда они вчетвером — Игорь, Нелли, Никита и он — ехали в общежитие, ни потом, когда Андрей — по просьбе Игоря — вёл Никиту переспать к себе домой, потому что пьяного Никиту не пустили в общежитие, у Андрея не было никакой внятной надежды на то, что Никиту можно будет раскрутить на полноценный секс… разве что — пососать у пьяного Никиты, когда он уснёт, да и то это можно было бы сделать лишь в том случае, если б спал пьяный Никита крепко, — это был максимум, на что мог рассчитывать Андрей… и вот — на тебе! «Я всё хочу!» Разве это было не сказочно — не обалденно?.. Сидя на корточках, голый Никита сосал у Андрея член — ритмично двигал головой, держась за Андреевы бёдра, и Андрей, сверху вниз глядя, как мокро блестящий ствол его члена наполовину исчезает в Никитином рту, предвкушающе сжимал-стискивал мышцы сфинктера, безуспешно пытаясь определить, голубой Никита или это всего лишь естественное проявление обусловленной возрастом его гиперсексуальности… плохо — неумело — сосал Никита, и вместе с тем… вместе с тем — до чего ж всё это было классно! «Бля, скулы заболели… — Никита, выпуская член изо рта, сглотнул образовавшуюся во рту обильную слюну. — Андрюха… пососи теперь ты… у меня пососи!» «Вставай, Никита, поднимайся… пойдём в комнату… в комнату… идём! — Андрей потянул Никиту за руки, помогая пьяному Никите встать на ноги. — На кровать идём… хочешь в попку? «Хочу… — отозвался Никита, сладострастно тиская в кулаке свой член. — Давай здесь… Андрюха, здесь давай! Хуля в комнату идти… давай, бля, здесь — становись раком!» «Какой ты нетерпеливый… — рассмеялся Андрей, прижимая Никиту к себе — предвкушающе лапая, сжимая-тиская сочные Никитины ягодицы. — Никита, скажи мне честно… честно скажи: с пацанами ты делал так? Трахался в рот или в попу?» «Я? С пацанами?- удивлённо переспросил Никита, и во взгляде его возбуждённо блестящих глаз Андрей увидел совершенно искреннее — неподдельное — недоумение. — Никогда не трахался… хуля б я трахался с пацанами? Я — с пацанами… нах мне это надо?» Никита проговорил это так, как будто Андрей, стоящий перед ним, был не парнем — не пацаном. «А сейчас ты… сейчас ты — хочешь? — Андрей рассмеялся, перемещая ладонь с ягодиц Никиты на колом торчащий Никитин член. — Никита, сейчас… хочешь?» «Хочу! — уверенно отозвался Никита, ничуть не задумываясь о явной нелогичности своих ответов. — В жопу хочу… ебаться хочу! Андрюха… давай! В жопу давай…» «Идём, Никита… на кровать идём!» — Андрей, не выпуская из ладони Никитин член, подтолкнул Никиту вперёд, направляя его в комнату — горя от нетерпения сам … как он, Никита, сказал? Ему с пацанами не надо? Ага, не надо… так «не надо», что готов трахаться хоть в коридоре… «не надо» ему… как же! «Идём, Никита, идём…» — Андрей вёл Никиту в комнату, одной рукой сжимая залупившийся Никитин член, а другой рукой предвкушающе лаская — сжимая-поглаживая — Никитины ягодицы… Будучи в ванной, пьяный Никита, ничуть не стесняясь своего естественного возбуждения, спрашивал у Андрея, как может он, Никита, трахаться без девчонок… и, спрашивая так, Никита нисколько не лицемерил — не прикидывался перед Андреем ни «правильным пацаном», ни «крутым натуралом», как это делают сплошь и рядом многие парни в его возрасте, стараясь таким вербальным образом скрыть от посторонних глаз голубой оттенок своей сексуальной озабоченности, — ему, Никите, притворяться-прикидываться не было никакой необходимости по причине не демонстрируемого, а абсолютно реального отсутствия какого-либо интереса к однополому сексу; то есть вопрос — «как без девчонки я буду ебаться?» — был для Никиты вопросом риторическим, поскольку Никита искренне полагал, что без девчонки он, Никита, не сможет никак… наивный! Как без девчонки будет он… да точно так же, как и все остальные! Главное, чтоб мозги были в порядке — чтоб мозги не были засраны замшелыми фобиями… а у Никиты в его шестнадцать лет с мозгами было всё в порядке! И потому… уложив Никиту на тахту, Андрей тут же навалился на него сверху — подмял его под себя, с наслаждением вдавился в него всем своим открытым ртом по Никитиной шее, по груди… соски у Никиты были тёмно-коричневые, по-мужски крупные, и Андрей поочерёдно пососал Никитины соски, лаская кончиком языка остро отвердевшие пупырышки… затем губы Андрея скользнули вниз, — медленно поднимаясь, двигаясь назад раскрывающимися ягодицами, Андрей медленно провел ртом по Никитиному животу, тронул губами обнаженную липкую головку члена и, проведя горячим языком по стволу члена от головки до его основания, вновь вернулся губами к головке — вобрал пламенеющую сочную плоть в рот, обжал член губами, ритмично заскользил влажным горячим ртом вдоль напряженно твёрдого горячего ствола… обхватив руками голову Андрея — судорожно сокращая мышцы ягодиц, Никита неумелыми рывками заколыхал, задвигал снизу вверх задом, в свою очередь стараясь вставить член в рот Андрея как можно глубже… и — Андрей едва не пропустил момент Никитиного оргазма, — почувствовав по движениям Никиты — по его прерывистому сопению, что Никита может вот-вот кончить, Андрей рывком оторвал голову от члена, выпуская член изо рта… кончать так скоропалительно быстро было совсем ни к чему, чего Никита ещё явно не понимал. «Ты чего, Андрюха? Соси… пипец, какой кайф! Соси… — торопливо выдыхая слово за словом, Никита уставился на Андрея пьяно блестящими, ошалелыми от наслаждения глазами. — Соси, Андрюха… я тебе в рот сейчас кончу — соси!» То, что Андрей так резко прекратил сосать, сбило Никиту с толку — и оргазм, который уже готов был извергнуться из члена Никиты взрывом сладчайшего содрогания, медленно отступил назад, оставляя в теле саднящую сладость незавершенного кайфа. «Скулы устали… — соврал Андрей; вожделённо глядя на чуть потемневший от прилива крови — мокро блестящий от слюны — Никитин член, багрово полыхающий залупившейся головкой. — Никита… ты что — хочешь так быстро кончить? Или ты можешь два раза подряд… кончить два раза подряд ты можешь?» «Легко! — засмеялся Никита и, словно боясь, что Андрей ему не поверит, тут же привёл пример, подтверждающий его слова. — Мне месяц назад Димон, бля, порнуху давал… на диске… ну, посмотреть — приколоться, так я, бля, пока смотрел, три раза кончил — раз за разом… хуля я не смогу два раза кончить? Смогу, бля… легко смогу!» «В кулак кончал?» — зачем-то спросил-уточнил Андрей, чувствуя, как это бесхитростное признание шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника тут же отдалось — сладко кольнуло-царапнуло — в непроизвольно сжавшихся мышцах его, Андреева, сфинктера. «Ну, а куда же ещё? — отозвался Никита, удивляясь Андреевой непонятливости; был бы Никита трезвый, он бы наверняка об этом не рассказал, но Никита был пьяный, а потому… какие секреты? — Я же один порнуху смотрел… и порнуха, бля, классная — кончил три раза… раз за разом! А ты что — не можешь так?» «Могу, Никита… с тобой я сегодня всё смогу! Давай мы теперь… друг у друга давай возьмём — одновременно… Никита, одновременно — ты у меня, а я у тебя…» — говоря это, Андрей развернулся на сто восемьдесят градусов, и его напряженный член своей сочно багровеющей головкой оказался напротив Никитиного лица — аккурат против губ Никиты, тут же приоткрывшихся — потянувшихся к пламенеющей плоти… и снова они сосали, — лёжа валетом, они с наслаждением, с упоением сосали члены друг у друга, одновременно с этим лаская — с не меньшим наслаждением лаская — друг другу ягодицы, промежности, мошонки… первым кончил Никита, — Андрей почувствовал, как член Никиты конвульсивно задергался у него во рту, и в ту же секунду рот Андрея стремительно наполнился обильной, горячей, солоноватой на вкус Никитиной спермой — Никита кончил Андрею в рот, и тут же… тут же — почти сразу же, буквально через секунду — Андрей, подавшись вперёд, стиснув от полыхнувшей сладости мышцы сфинктера, мощной струёй выстрелил в рот Никите, и ещё раз, и ещё, — Никита, никогда не до этого не сосавший член и, соответственно, ни разу не пробовавший на вкус чью-либо сперму, не зная, что делать, резко дёрнул назад головой, и из его открытого рта горячая клейкая жидкость — коктейль из семени и слюны — обильно вылилась на простыню, в то время как Андрей, выпустив член Никиты изо рта, сделал раз за разом два больших глотка… «Фу, бля… какая гадость, — проговорил Никита, вытирая тыльной стороной ладони мокрые губы. — Ты мне, Андрюха… ты мне в рот кончил — в рот мне спустил… фу, бля!» Андрей, вслед за Никитой вытирая ладонью губы свои, рассмеялся, толкая Никиту к стене — выдергивая из-под него простынь: «Никита… какой ты классный пацан! Дай, я простынь сменю… обалденный ты парень, Никита! И это не гадость — это белок… натуральный белок, Никита! Белковый коктейль… классная штука, Никита! Зря ты выплюнул…» Никита был пьян, и Андрей, обнимая его, удовлетворённо лежащего на спине, лапая-тиская, повторял снова и снова: «Никита… Никита…» — вкладывая в это удивительно тёплое слово и нежность, и благодарность, и вновь разгорающееся в теле сладостное томление… кто б мог подумать! В кафе, рассматривая симпатичного, без комплексов веселящегося одиннадцатиклассника, Андрей не мог даже мечтать, что этот стройный и ладный школьник будет спустя несколько часов обнаженным лежать в его постели, и он, Андрей, беспрепятственно лаская пальцами юный, чуть обмякший после оргазма мясисто-толстый член, будет шептать: «Никита… Никита…» — с нарастающим наслаждением при этом целуя парня в шею, в щеки, в чуть припухшие от сосания губы… но если Андрей, втайне неравнодушный к парням, прекрасно осознавал, какой сказочный подарок в лице Никиты преподнесла ему судьба, то Никита, впервые познавший сексуальный кайф с парнем, воспринял голубой секс исключительно как секс, не акцентируя никакого внимания на его «цветовой» окраске, — Никите, классно кончившему Андрею в рот, было по барабану, кто и что о таком сексе думает; ему, Никите, и трезвому-то было до лампочки, какими словами клеймят однополый секс лукавые моралисты, а уж пьяному, да ещё возжелавшему трахаться — сильно возбуждённому… плевать ему, пьяному, было на то, что вместо блондинки — или брюнетки — вдруг оказался Андрюха! Секс — это кайф, и кайф с Андрюхой оказался ничуть не хуже несостоявшегося кайфа с предполагаемой девчонкой… Прошло минут десять или пятнадцать, прежде чем Андрей почувствовал, как член его вновь выпрямляется, сладостно затвердевает, наливаясь горячей тяжестью, — одной рукой лаская упруго-мягкий член Никиты, пальцами другой руки Андрей предвкушающе заскользил по члену своему, двигая крайнюю плоть… было снова приятно, и снова хотелось, — навалившись на лежащего на спине Никиту, Андрей медленно провёл кончиком языка по Никитиным губам, затем скользнул языком по подбородку, по шее — и, двигая своё тело назад, обхватил губами сначала левый Никитин сосок, затем правый, но надолго на сосках не задержался, и губы Андрея заскользили по животу, устремляясь к члену… член у Никиты не стоял — не был напряжен, и в то же время он не скукожился после оргазма, а был хотя и мягким, но при этом упруго-сочным, мясисто-крупным, — Андрей, вобрав в рот обнаженную головку члена, стал ласкать её во рту кончиком языка, стремясь вернуть Никите состояние возбуждения… и — не прошло и минуты, как Никитин член во рту Андрея стал стремительно затвердевать… — Андрея, выпустив член изо рта, выпрямился, оказавшись стоящим на коленях между разведенными в стороны Никитиными ногами… «Андрюха, давай в жопу… я в жопу хочу!» — проговорил Никита, глядя в глаза Андрея взглядом пьяного вожделения; член у Никиты стоял — и он, Никита, хотел ещё… школьник Никита хотел продолжения! «Легко!» — рассмеялся Андрея, поднимаясь с тахты. «Бля, ты куда… Андрюха, куда ты? — в голосе Никиты прозвучало недоумение, и это же недоумение отразилось в Никитином взгляде. — В жопу давай… в жопу ебать хочу!» «Сейчас, Никита, сейчас… лежи, Никита… я вазелин возьму», — тихо засмеялся Андрей, радуясь Никитиному желанию; Никита хотел, не скрывая своего хотения, и уже в этом был кайф — кайф предвкушения кайфа… Тюбик с вазелином лежал у Андрея в ящике стола; последний раз Андрей пользовался вазелином полтора месяца назад, сняв на дискотеке парня чуть старше себя; точнее, парень снял Андрея, — Андрей заметил на себе характерный взгляд парня, и, выйдя покурить, они тут же обменялись парой ничего не значащих фраз, затем выходили курить ещё, и парень пожаловался Андрею, что поссорился со своей девчонкой, с которой они снимают квартиру, что теперь ему негде переночевать — негде перекантоваться до утра; назвал себя парень Сашей, сказал, что работает программистом в каком-то офисе, и Андрей пригласил парня к себе; конечно, был определённый риск звать к себе малознакомого человека, но Андрею хотелось трахаться… и потом: кто не рискует — тот не кайфует, — под лежачий камень вода не течёт; «поссорившийся со своей девчонкой» парень, назвавший себя Сашей, оказался обычным геем, причём геем с большим опытом, и Андрею поневоле пришлось разыгрывать из себя неофита — типа того, что «я в первый раз»; полночи они энергично трахались — кувыркались на такте и так и этак, а утром, когда парень уходил, они обменялись номерами телефонов, но… продолжения связи не получилось, — Саша несколько раз звонил Андрею, с каждым разом всё настойчивее предлагая встретиться, и каждый раз у Андрея находилась веская причина, чтоб от встречи уклониться… этот Саша был в сексе явным профессионалом, и Андрея этот профессионализм немного пугал — он, Андрей, ни морально, ни материально не был готов к тому, чтоб становиться полноценным геем со всеми вытекающими из этого последствиями, — втайне отдавая предпочтение парням, Андрей вместе с тем в глубине души был еще не готов сказать самому себе со всей определённостью, что он, Андрей, является геем; а кроме того… да, они классно провели ночь — они очень технично потрахались, поочерёдно натягивая друг друга и на тахте, и в ванной, и на столе на кухне, но в душе Андрея не возникло внутренней тяги к продолжению внесексуальных отношений… ничего такого в душе Андрея не появилось; а потом Андрей вообще сменил SIM-карту — поменял тариф… и вот — Никита, брат Игоря… Никита, симпатичный, неопытный, но страстный школьник-одиннадцатиклассник, — держа в руке тюбик с вазелином, Андрей снова опустился на тахту — стал на колени между раздвинутыми, врозь разведёнными Никитиными ногами; конечно, Никита был пьян… отсосав у Андрея, пьяный Никита готов был кайфовать дальше, — не задумываясь, Никита готов был перепихнуться в зад, и это лишний раз подтверждало собственную теорию Андрея о разделении сексуальности человека на «базис» и «надстройку»: «базисом», по мысли Андрея, была сексуальность-сама-по-себе, то есть желание-как-таковое, присущее любому индивиду изначально, от природы, вне какого-либо социального либо общественного контекста, а под «надстройкой» Андрей понимал всё то, что человек усваивает извне, в том числе обусловленное социумом деление секса на «гетеро» и «гомо»… короче говоря, «базис» — это ничем не замутнённая изначальная сексуальность, а «надстройка» — представления о сексуальности, то есть вся та муть, что формирует отношение человека к сексу, — у пьяных «надстройка» даёт сбой: алкоголь вымывает муть представлений, привнесённых в сознание извне, и человек таким образом становится в большей степени самим собой, а отсюда — та лёгкость, с какой парни, будучи пьяными, идут на однополые контакты… во всяком случае, у многих парней это получается и быстрее, и проще, когда они пьяные, — Никита был пьян, а потому его совершенно не напрягала мысль — очень важная в контексте социума, но совершенно глупая с точки зрения природы, то есть «базиса» — о том, сексом какого цвета он в эту ночь занимается… ему, Никите, заниматься сексом было в кайф — и это было главное! Открутив колпачок, Андрей выдавил вазелин из тюбика на головку своего члена и, отложив тюбик в сторону — глядя Никите в глаза, стал медленно втирать пальцами правой руки вазелин в кожу головки, — Никита, лежа перед Андреем — сжимая в кулаке свой напряженно твёрдый член, молча смотрел на Андреевы приготовления… «Ну, Никита… давай? Я тебя первый…» — проговорил Андрей, вытирая пальцы салфеткой, принесённой вместе с вазелином. «Мне, бля, как… раком становиться надо?» — деловито и вместе с тем возбужденно-нетерпеливо отозвался Никита, делая попытку приподняться. «Не раком… поднимай ноги… — Андрей, поддев ноги Никиты ладонями, сам уверенно поднял их вверх, разводя — раздвигая — колени в стороны. — Вот так, Никита… для начала — так!» Ноги Никиты оказались запрокинутыми назад — коленями к плечам, и Никита, тут же обхватив ноги руками, зафиксировал их в таком положении, — ягодицы распахнулись, широко разъехались в стороны, а сам Никита словно сложился пополам, прижимая колени к подушке… туго стиснутое девственное очко, окаймлённое по кругу редкими волосами, было как на ладони! Оставалось подвести к сжатому входу вазелином смазанную головку члена — и… «Давай, бля, Андрюха… еби!» — возбуждённо выдохнул Никита, нетерпеливо двигая бёдрами снизу вверх — навстречу члену. «Никита… что за слова! — глухо рассмеялся Андрей, вновь потянувшись за тюбиком с вазелином. — Я не ебать тебя буду, а буду тебя любить… я любить тебя буду, Никита!» Туго стиснутое — девственно сжатое — очко Никиты, заблаговременно подмытое Андреем в ванной, представляло собой небольшой бледно-коричневый кружок с узелком плотно сомкнутого входа… и у Андрея на миг появилась мысль, что он не сможет вставить свой толстый член в отверстие Никитиного зада, но мысль эта была совершенно неконструктивная — непродуктивная, и Андрей, выдавив немного вазелина на подушечку указательного пальца, прикоснулся пальцем к коричневому кружку, почувствовав, как от прикосновения пальца у Никиты непроизвольно сократились мышцы сфинктера… «Андрюха… — засмеялся Никита, дёрнув бёдрами, — щекотно, бля… хватит смазывать! Всовывай, бля… еби меня в жопу, Андрюха!» Никита, никогда не имевший анального секса, проговорил это так легко и так естественно, как если бы не Андрей был старше его, а он был старше и опытнее Андрея, — и то, что Никита отдавался Андрею без малейшего сомнения, и то, что его, Никиту, абсолютно не напрягла мысль, что первым трахать будет Андрей, со всей очевидностью свидетельствовало лишь об одном — о том, что для Никиты не было никакой разницы между ролью пассивной и ролью активной, поскольку и то и другое в его представлении о сексе были частями одного целого, имя которому было «секс»… как не меняется сумма от перестановки слагаемых, так точно не менялась для Никиты суть от того, кто кого будет первый, — персональная Никитина «надстройка» была явно не отягощена уголовными представлениями о роли пассивной и роли активной… Андрей, круговым движением пальца равномерно размазав вазелин по очку, смазанным пальцем плавно вошел вовнутрь, почувствовав, как мышцы сфинктера, эластично разжавшись, тут же сомкнулись вокруг пальца туго обхватившим кольцом. «Ой, бля! — дёрнулся от неожиданности Никита. — Андрюха… ты чего, бля… палец мне в жопу… больно, бля!» «Ещё не больно, Никита… ещё не больно, — рассмеялся Андрей, круговыми движениями пальца медленно массируя вход — смазывая внутренние стенки сфинктера. — Больно, Никита, будет, когда сейчас я введу член… но эта боль, которую вытерпеть способен каждый — абсолютно каждый… это — боль наслаждения, Никита… и ты её тоже вытерпишь, сладкую боль мужского проникновения… » — Андрей, вытащив легко выскользнувший палец из Никитиного входа, вытер палец салфеткой, придвинулся к Никите ближе, правой рукой направил несгибаемо твёрдый член в центр распахнутых ягодиц — приставил смазанную головку члена к хорошо смазанному отверстию Никитиного зада… осталось лишь плавно надавить, и… и — Андрей, двинув бёдрами вперёд, сделал это во всех смыслах восхитительное движение… Можно по-разному вставлять член в зад, и дело здесь вовсе не в технике введения члена в анал, а дело в том, с каким внутренним смыслом выполняется это действие; у Андрея были все основания полагать-думать, что Никита является анальным девственником, и, исходя из этого, можно было бы совершить дефлорацию анала постепенно, проникая членом в желанную глубь по миллиметру, тем самым давая возможность анальному отверстию адаптироваться к первым болезненным ощущениям, но Андрей всё это сделал по-другому: приставив головку члена у туго сжатому отверстию входа, Андрей плавно надавил — и, на давая Никите возможность осознать мгновенно опалившую боль, так же плавно, ни на миг не останавливаясь, одним движением ввёл весь член полностью… до самого основания Андрей ввёл свой несгибаемо твёрдый член в очко Никиты, вжавшись пахом в Никитину промежность — навалившись животом на Никитину мошонку с рельефно крупными, тонкой кожей обтянутыми яйцами! Никита, не ожидавший такого раздирающего напора, непроизвольно округлил глаза, приоткрыл вмиг искривившийся рот, одновременно пытаясь вырваться, вывернуться из-под Андрея, но было уже поздно — длинный и толстый Андреев член был введён в эластично округлившееся очко Никиты полностью, до самой мошонки… «Андрюха… вытащи! Вытащи, бля… вытащи хуй из меня… больно! Больно, бля… больно, Андрюха! — прерывисто простонал Никита, пытаясь столкнуть Андрея с себя. — Вытащи… вытащи хуй, Андрюха!» «Тихо, Никита, тихо…» — обдавая лицо Никиты жарким шепотом — содрогаясь от наслаждения, Андрей приблизил губы к губам Никиты, страстно вобрал их в свой жадно открывшийся рот… давая Никите возможность привыкнуть к ощущению члена в анальном отверстии — не делая никаких движений членом в туго растянувшемся отверстии зада, Андрей какое-то время страстно сосал Никиту в губы… затем, оторвавшись от Никитиных губ — глядя в лицо Никиты опьяневшими от кайфа глазами, Андрей медленно, ритмично задвигал задом, постепенно наращивая темп: чувствуя нестерпимую сладость в промежности, в мышцах сфинктера, в самом члене, Андрей заскользил членом вверх-вниз — взад-вперёд… и Никита, пьяно смирившийся с болью, которая стала казаться ему уже не такой тупо — нестерпимо — раздирающей, как в первые мгновения, закрыл глаза, повторяя, словно в бреду, одно-единственное слово: «Андрюха… Андрюха…» А Андрюха, между тем, был на седьмом небе… ах, какой это был упоительный, ни с чем не сравнимый кайф — трахать в туго обжимающее очко симпатичного шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника! Это было античное — классическое, ни с чем не сравнимое — наслаждение… наслаждение, издревле известное всем народам на всех континентах — знакомое представителям самых разных сословий… наслаждение, воспетое и оболганное, запрещаемое рабам и рекомендуемое — в античные времена — свободному юношеству… наслаждение несомненное, упоительное, и Андрей, задыхаясь от ощущения абсолютного удовольствия, неутомимо скользил залупающимся членом в глубине Никитиного тела, то и дело наклоняясь над Никитой — сладострастно целуя Никиту в губы… оргазм был подобен взрыву: содрогнувшись от полыхнувшего между ног огня — конвульсивно стиснув мышцы собственного сфинктера, Андрей разрядился в Никиту мощным выбросом спермы, и эта сладость, сильная, почти болезненная, отозвалась мгновенной ломотой в облегченных от семени яйцах; тяжело дыша — не извлекая из Никиты член, Андрей грудью припал к груди Никиты, вжался губами в Никитину шею, закрыл глаза… «Андрюха… ты меня выебал… да? Выебал меня… писец! — Никита зашевелился, пытаясь столкнуть Андрея с себя. — Давай, бля… я тебя тоже… так же… в жопу, Андрюха… в жопу, бля! Давай…» «Никита… — Андрей, благодарно целуя Никиту в губы, рывком извлек из Никитиного зада потемневший опухший член и, оторвав своё тело от тела Никиты, тут же потянулся рукой за салфеткой. — Ты меня тоже… так же, Никита… обязательно!» Андрей извлёк из Никитиного зада член, и мышцы Никитиного сфинктера тут же сомкнулись, как если бы вообще ничего не было… и только изрядная порция Андреевой спермы, оставшейся в теле Никиты после извлечения члена, теперь могла бы со всей неоспоримой очевидностью подтвердить-засвидетельствовать только что произошедшее анальное сношение с Никитой в пассивной роли, — опуская ноги, трахнутый в зад Никита с чувством блаженного облегчения вытянулся на постели в полный рост… и хотя Андрей, как всякий другой индивид мужского пола, сразу после оргазма почувствовал телесную опустошенность и внутреннюю апатию, тем не менее он вновь потянулся за вазелином, видя, как Никита, движимый естественным стремлением удовлетворить собственное сексуальное желание, тут же стал нетерпеливо приподниматься, чтобы занять место Андрея; «Давай, Андрюха… я тебя в жопу!» — пьяный Никита, шестнадцатилетний школьник-одиннадцатиклассник, никогда не думавший до этой ночи о какой-либо «голубизне», хотел удовлетворить с Андреем свое сексуальное желание точно так же, как это только что сделал Андрей с ним… «Давай, Никита… давай! Я разве против? Долг платежом красен!» — рассмеялся Андрей, меняясь с Никитой местами… ему, Никите, было плевать, какими словами обзывают анальное траханье между парнями разномастные штатные моралисты и прочие самодеятельные энтузиасты, с подозрительной озабоченностью обличающие однополый секс на всяких-разных интернет-форумах и прочих площадках публичной коммуникации, — шестнадцатилетний Никита, не голубой и не гей, хотел кайфовать-трахаться, справедливо полагая, что секс с парнем может быть ничем не хуже секса с какой-нибудь девчонкой; собственно, он даже не думал об этом — он, будучи пьяным, это понимал-чувствовал интуитивно, без какого-либо анализа всех «за» и «против», — «надстройка» у Никиты была нейтрализована алкоголем, а потому возбуждённый Никита руководствовался исключительно «базисом» — желанием, напрочь лишённым умозрительного истолкования. Андрей сам смазал вазелином сочно пламенеющую головку Никитиного члена — горячего, длинного и толстого, твёрдого, как скалка… и дело было совсем не в том, что «долг платежом красен», а дело, прежде всего, было в том, что секс «а одни ворота» был для Андрея половинчатым, не приносящим полного — абсолютного — удовлетворения; и потом… явная неопытность Никиты, его неумелость вкупе с непосредственностью, с искренностью проявления напористого желания не могли оставить Андрея равнодушным в плане чисто человеческом, а не только партнёрском, — Андрей, искренне благодарный Никите за эту спонтанно случившуюся ночь кайфа, хотел, чтоб Никита в эту ночь точно так же остался всецело удовлетворённым и довольным… запрокинув ноги вверх — прижав колени к плечам, Андрей сам — своей рукой — направил Никитин член в своё смазанное вазелином очко, и… не успел Андрей попросить-предупредить нависшего над ним Никиту, чтобы тот, вводя член, был помедленнее, как от чувства мгновенной заполненности у Андрея спёрло дыхание, — Никита, едва Андрей успел отвести от его члена руку, буквально ворвался в Андрея — мощным рывком вломился, в одну секунду утопив свой немаленьких размеров член в анусе Андрея до самого основания… так Андрею не вставлял ещё никто! «Ой, бля… Никита! — дёрнувшись всем телом от опалившей очко наждачной боли, Андрей на мгновение закусил губу. — Осторожней, Никита! Очко мне порвёшь! Осторожней…» Андрей дважды произнёс-выдохнул «осторожней», но эти просьбы была тщетными — Никита не услышал Андрея, а если и услышал, то не понял, не осознал, о чём Андрей его просит, — смазанный вазел Источник: не известен Другие эротические, сексуальные, порнографические рассказы и сочинения:
|
Каталог сайтов спонсоров этого портала знакомств и общения |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
