|
Рассказ на тему "Фантазии" добавлен: 04/11/2018 Сказка «Василёк — могучий елдачок»В деревнях-то наших по-простому жили, как пращуры завещали. В праздники яровухины и женой своей соседа угостить не грех, если добрый человек, да и не одного. Некоторые молодые бабы, особо на передок слабость имевшие, упрашивали своих муженьков разрешения, да и по трое охотников разом до своего тела допускали. Муж старый в избе спит, а жену в баньке деревенские кобели парят. А чего, дело хорошее, коль уж сласти так хочется. Жил в одной такой деревушке пастушок и звали его Василек. Рос без отца и матери, без сестер и братьев, без теток и дядек, короче был наш Василек круглым сиротой. Целыми днями пас он деревенское стадо, а с такого промысла прибыток малый, хватало лишь на кусок хлеба с сыром, да на лапти раз в три года – вот и весь капитал. И невесты у Василька потому не было. Какой же родитель свою дочку за голытьбу замуж отдаст. Вот и занимался пастух рукоблудием, да так, что аж пар от него валил. А елдак у Василька был знатный, в шесть вершков не меньше, и толщиной не обижен – еле в ладони умещался. Пригонит Василек стадо на луг, сам под куст ляжет, портки спустит и давай шуровать на сухую, девок деревенских воображая, а особенно красавицу Анюту – деревенского старосты дочку. Ей в ту пору уже шестнадцатый годок пошел, спелые груди соком налились, коса белокурая ниже задка, а фигурка такая, что и под сарафаном эдакую красоту не спрятать. Очень она пастушку глянулась, не одиножды он семенем своим землю орошал, представляя Аленку голую в баньке. Вот и в этот день, размечтался наш архаровец о девичьих прелестях, член могучий раззадорил, да и обкончал густо траву вокруг себя, да еще и с криком натужным. С трудов таких задремал пиздострадалец, разомлевший в теньке полуденном. А проснулся неожиданно, будто толкнул кто. Что такое? В стаде волнение какое-то слышится. Поднялся пастух, портки поддернул и пошел потихоньку туда, где овечки блеют. Подошел он к стаду, глядь, а к одной из овечек пристроился старичок сухонький, сам заморыш заморышем, а хер у него, что добрая оглобля, с локоть. Отоваривает охальник овечку да похрюкивает от удовольствия. Василек не растерялся, тихо сзади подкрался и вставил сморчку большой палец в жопу – как рыбу на крючок насадил. Старичок ойкнул, овечку отпихнул, а сам с места двинуться не может. Култак торчит, будто флюгер по ветру – срамота, хоть и смешно конечно. — Отпусти ты меня, молодец – взмолился старичок писклявым голоском – я тебе службу сослужу. — Ты мне уже сослужил, паскудник, вон овцу спортил, аж на полусогнутых бредет – гневится Василек. — Бес попутал, не буду больше, – мямлит старичок, а сам стоит, как солдат под знаменем, вытянулся и пастуший палец сфинктером жмет – а от службы моей не отказывайся, дорогого стоит. Хошь девку какую завалить, хошь саму царицу – подсоблю. — Что ж ты, символ фаллический, под себя-то их не пристроил, а животину мучаешь? — Что ж, твоя правда, к природной естественности слабость имею, а ты, паренек, не теряйся, до любой дырки тебя доведу. Задумался Василек, а вдруг и правда поможет. Годков ему уж восемнадцать, а живой пизды отродясь не пробовал. Только боязно вдруг пастуху стало, не захотел он в деревне своей куражиться, мало ли что, жить же здесь еще. — Знаешь что – решился наш герой – давай-ка для начала с французской королевой попробуем, но смотри у меня, обманешь или пойдет что не так, я тебе самому по самые помидоры вдую. — Не изволь сомневаться, сокол, — засуетился старичок – сделаем все в лучшем виде, только ты уж пальчик-то вынь, не хочу привыкать к такому греху на старости лет. Василек палец вынул, об рубаху обтер, стоит и чуда ждет. Старичок же зад почесал, разворачивается к пастушку и молвит: «Ну, а теперь, добрый молодец, целуй мой хер в самую маковку, иначе волшебства не получится». Хотел было Василек ему по кумполу двинуть, да не решился, вдруг и впрямь таким образом лесовики колдуют. Мало ли на свете обрядов странных да диких. Вон, говорят, что в соседней деревне бабка-ведунья живет, дак она живую мочу всех больных пить заставляет и ничего, пьют, а потом и выздоравливают. Нагнулся паренек к торчащему стариковскому чуду да и чмокнул его в головку. А головка-то что твой кулак. Неожиданно земля закрутилась под ногами, поменялась местами с небом и очнулся наш герой на паркетном полу в опочивальне французской королевы. Той как раз между ног подмывали. Одна служанка ночную сорочку из тончайшего шелка, задравши, держит обеими руками. Вторая, из мавров, ручонкой теплую водичку с одеколоном из серебряного таза зачерпывает, да трет нежно промежность королевскую. — А, это ты, мон шер, – проворковала королева – приляг пока на ложе, супруг мой сиятельный сегодня к фаворитке отправился, так что мы с тобой всласть налямуримся. Да портки-то скинь, несмышленыш, что ж я твой меч по прорехам искать буду. Разделся Влек их и утюжил, во все свои моченьки, только вот кончить никак не получалось. Тут же нашему русскому лапотнику и еще одну новинку продемонстрировали – французская любовь называется. Все три мадамы устами сахарными к его наследству приложились, у Василька аж волосы дыбом встали, не говоря уже о члене, будто каменном. Отымел он их троих, как говорится, во все щелочки – в каждую входил и через рот, и через вагину, и попки отполировал. А кончить смог только между грудями королевы-прелестницы, благо они у нее могучие, что арбузы астраханские. Залил он прекрасное личико горячим своим семенем, а королева напоследок еще в ротик труженика взяла, пососала головку легонько. Как ошпарили Василька изнутри, до того ему сладостно стало. И вскричал он от переизбытка чувств: «Хорошо-то как, бляха-муха, вот спасибо, старик, сослужил». И в тот же миг оказался на поляне, рядом со старичком и своим стадом. — Ух, ты – вскричал Василек и только тут понял, что голышом из Версаля вернулся, одежонка в дамской спальне осталась. Прикрыл срам рукой и молвит: «Ты б мне одежу какую соорудил». — Тебе зачем, сокол ясный – хмыкнул старичок – целуй кукан и в путь отправляйся. Василек последовал тому совету, головку чмокнул и снова волшебным образом перенесся с поляны теперь уже в бордель амстердамский. Ох и миловался он там с женами моряков голландских, которые шли в бардак, как мужья их в дальние плаванья уходили. Потом побывал в гареме шаха персидского и ублажил 120 жен и наложниц. Далее с гишпанскими блудницами срамные хороводы водил, нанизывая их на свой инструмент по очереди. После племени африканского, а особенно японских гейш, стал наконец утомляться наш герой. — Стой-ка, дедушка – молвил Василек, кончив жидко уже в очередной раз – снаряди меня теперь к Анютке, нашего старосты дочке. — Будь по твоему – скрипит старичок – целуй хер мне, пока совсем не упал. А елда дедушкина и вправду совсем уж поникла. Приподнял ее Василек, приложился смачно и оказался в опочивальне Анютиной. Лежала девонька на постельке, смотрела на пастушка нежно, а из одежды на ней только бусы янтарные. Волосы чудные по подушке разбросаны, титечьки юные торчком торчат, лоно девичье сквозь волосики курчавые, светлые, призывно алеет – Анютка и ножки свои уж раскинула, ждет. Василек зверем накидываться не стал, хоть вскипела кровь юношеская, да и член вскочил будто и не было у него до этого кругосветного блуда неистового. Упал Василек на простынки, между девичьих ножек прекрасных, да и приник он к девственному лону ртом жадно, как обучила его недавно одна принцесса немецкая. Стал вылизывать языком горячую щелочку, лизал бешено, клитор теша. Стонала Анютка, груди свои мяла страстно, маму звала в беспамятстве и даже заплакала, так ей было хорошо. Это ж не котик был, которого она обычно приманивала, сметаной свою киску обильно смазав. Это мужчина был, первый в ее жизни. Но Василек на уговоры и мольбы ее не поддался, не стал невинности лишать, видно не оставлял надежды жениться на ней, да так, чтобы девственницу в жены взять. Языком обласкал, в соке женском рожу намочил да и вышел восвояси. Поженились они в скором времени. Думаете, Анюта батюшку своего с бедностью и незавидным положением Василька помирила? Вот уж нет. Когда Василек голышом из девичьей выходил, то матушку Анютину встретил. Бабенку-то эту пастушок в сенцах и прижал. Отодрал знатно, рачком, да и знаниями своими относительно французской любви поделился. В общем, будущая теща, чтобы такого ебаря постоянно рядом иметь, мужа и уломала. Всего за месяц. Свадьба знатная была, а когда первой ночью Василек Анюту из девицы в бабу переводил, та орала так, что вся деревня притихла – мужики и бабы завидовали такой страсти. Вот так пастух стал зятем старосты. Половина деревенского стада ему принадлежит. А старичку-лесовику он по первому требованию лучшую овцу дает. Вот такая вот дружба между ними установилась. Источник: не известен Другие эротические, сексуальные, порнографические рассказы и сочинения:
|
Каталог сайтов спонсоров этого портала знакомств и общения |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
